Буклет-вкладыш диска Kooqla – Paranormal должен был состоять из 10 историй иллюстрированных комиксами, связанных с каждой песней.
Когда все это случилось
Жизнь полна таких моментов, когда – если даже кажется, что ничего не происходит – что-то происходит все равно. Какое-то «вдруг» или «однажды». Что-то попало в поле зрения, кто-то сказал слово – что-то щелкнуло и история пошла по другому сценарию. Иногда эти моменты очень знаковые, иногда происходят незаметно. Если ты видишь такое, ты можешь быть потрясен. А можешь спокойно жить дальше. Иногда они так и проходят незамеченными, но это не значит, что их не было. Моменты, когда все это случилось.
FAKE
Эта девушка была моделью. Саша. Красивая, но какой-то дешевой красотой. С детства мечтала – красивая одежда, восхищенные мужчины, зарубежные поездки, и конечно же, стать чьим-нибудь лицом. Как Водянова. Когда ей было 15, мама привела ее в агентство, где ей сделали портфолио и пообещали большое будущее. В 17 ее привели к владельцу одной крупной компании, властному немолодому мужчине, которому она приглянулась на конкурсе красоты. В 19, 20, 21 она объездила Азию, работала в Бангкоке, Гонконге, Куала-Лумпуре – но там все было прилично и профессионально. Однажды подруга позвала ее в Египет и привела на выездную вечеринку русского олигарха — так она стала бывать в высшем обществе. Она проводила время с серьезными мужчинами, иногда путешествовала – Маврикий, Доминикана, Филиппины, ну и восхищенные взгляды у нее тоже были. Она не стала Водяновой, но это была не худшая жизнь. Правда к 23 годам она уже не любила мужчин — они не могли ее ни порадовать, ни удивить, ни разочаровать. Зато у нее была любовь — ее девушка. У нее была любовь и все было в порядке. Какое-то время ее поездки «по мужским делам» — нужно же зарабатывать на жизнь — ее «детка» терпеливо сносила. Даже когда она увлеклась парнем, музыкантом, уехала к нему в другой город, а через два месяца вернулась – ее «малышка» ее простила. Но однажды она вернулась из какой-то жаркой далекой страны и обнаружила пустую квартиру. У нее была какая-то работа на тот момент: показ новой коллекции для магазина белья и званый ужин, где нужно было быть красивой массовкой. И вот, сидя между умными успешными мужчинами с их деньгами, амбициями, сексуальными одержимостями и страхом старости; между красивыми девушками с их искусственными грудями, губами и зубами, с их тщеславием, хищностью, глупостью или просто нищетой, фальшиво улыбающихся этим мужчинам в силу профессиональной необходимости; глядя на все это, она впервые в жизни почувствововала себя ничтожеством. Всю их, а значит и свою жизнь – подделкой. Единственный человек, который делал ее настоящей, оставил ее. Она была молода и жизнеспособна, но у нее не было много ума и воли, чтобы перестать себя жалеть и все изменить. Открывшаяся ей правда о ней самой была слишком трудна. Ей не стать уже ничьим лицом, а своего у нее нет. Так что она пришла домой, выпила бутылку дорогого шампанского, выкурила много-много сигарет, сидя на кухне в белой мужской рубашке, обвивая длинными модельными ногами стул. И на исходе ночи, пьяная и красивая, выпала из окна. В эту ночь она была красива как никогда.
15 LEVELS
Он работал в здании бизнес-центра кем-то вроде лифтера или консъержа, открывал и вызывал лифт, возил людей туда-сюда. Он был не молод, не успешен, не амбициозен, не любим, но он не роптал. Он был из тех людей, у которых не хватает твердости или энергии, а может мотивации, чтобы предпринять что-то, но он делал свой не самый удачный выбор и стойко следовал ему. Здание, где он работал, было высокое; люди – небедные, лифт был его компактным миром. Сам он был частью интерьера, имевшей глаза и уши. Его никто не замечал, он видел все. Разговоры, сплетни, маски, хорошие и плохие мины, волнение, позы, бизнес, интрижки, неуверенность, вранье, одиночество. Он никого не ненавидел, никому не завидовал. Он просто нажимал кнопки лифта, смотрел на людей и мечтал. О том, чтобы среди отстраненности, холодного молчания или формального дружелюбия, нашелся хоть кто-то, кто способен по-настоящему ответить на взгляд, выйти на контакт. Пожалуй, он искал человечности и любви.
Однажды в его лифт вошла женщина, немолодая, красивая и очень печальная. Она ответила на его взгляд, она смотрела прямо на него (и как будто сквозь) целых 15 этажей. И из ее глаз в его, и наоборот, перетекала грусть и безмолвное понимание, и сожаление, и что-то еще, неизбежное. Через 40 минут, которые он провел в ожидании и страхе, боясь упустить ее, если она поедет вниз на другом лифте, в ужасе, что никогда больше ее не увидит, в догадках, что она делает на этом 15-м этаже – пришла устраиваться на работу, или ее муж работает здесь, или она клиент? – через 40 минут она наконец вошла. Они ехали вниз – он не помнит, был ли в лифте кто-то еще – и с каждым этажом сердце его опускалось все ниже. Она смотрела на него так же прямо, без тени кокетства, при этом оставаясь остраненной, а он жадно и бесцеремонно, как это бывает только в подобных случаях, разглядывал ее. И с каждым этажом ее лицо становилось ему все нужнее, и он с ужасом понимал, что к первому он уже не сможет без него жить, и что вот сейчас он должен что-то сказать или сделать, потому что для нее-то он, наконец, не невидим. На 3-м этаже в лифт вошел мужчина его возраста, но совсем не его статуса – и он опомнился. На 1-м женщина вышла из лифта, в ее спине не было ни вызова, ни укоризны, ни презрения, ни равнодушия. Он просто вышла. Она все понимала. Он никогда больше ее не видел и никогда не узнал, что на 15-й этаж она приходила в страховую компанию. Что ее муж и сын погибли в автокатстрофе. Что спустя месяц она выпила много-много снотворного и уснула. И что печаль в ее глазах могла бы не быть столь неизбежной. Если бы у нее был кто-то, кому она была бы нужна.
FORECAST
Той был техническим специалистом, копьютерщиком. Последние 10 с лишним лет у него была хорошая работа в токийской компании, производящей компютерные игры, и он получал за нее неплохие деньги. За это время он женился, завел двоих детей, второй из которых родился достаточно больным, для того чтобы быстро утомлять и разочаровывать, разлюбил свою жену, и, скрывая факт того, что врослая жизнь с ее проблемами ужасно его огорчает, Той все время погружался в работу с головой. Тем более что денег с проблемным младшим ребенком и неработающей женой никогда не бывало много. Той привык жить в некотором отрыве от реальности. День, когда Тоя уволили из-за кризиса, стал черным днем в его жизни. Дело даже не в том, что он остался без заработков, с кредитами и все такое. Той остался дома. Ему некуда было бежать от действительности. Старший сын и школа. Младший урод и спецшкола. Занудная нервная чужая женщина. Дом, залитый солнцем, в котором он привык только ночевать и не знает куда себя деть в этом безжалостном освещении. Той полез, конечно же, в интернет. Он искал работу и играл в MMORPG. Работа не находилась, жена упрекала его в инфантильности, игры не радовали. Он был не единственными человеком на планете, который имел проблемы, но ему казалось, что хуже, чем ему – не бывает. Он перестал так думать, когда прочитал про людей, которые находят друг друга по интернету, договариваются умереть вместе, закрываются в машине и травятся выхлопными газами. Значит, точно кому-то еще так же паршиво. Это показалось ему неплохим выходом. Он нашел форум анонимных самоубийц, стал искать партнеров и договариваться о дне суицида. Это было как игра – временами Той даже смеялся от забавности ситуации. Как будто бы люди котятами торгуют – «вы точно будете брать?» – «да точно, точно». День был назначен. Той решил не писать никаких записок жене, не заниматься с ней на прощанье сексом, не играть с детьми и не есть вкусной домашней еды. Вышел и пошел. Пока он шел, представлял как странно будет это: черно-белая картинка, белесый дым и рядом задыхаются люди. Вдруг кто-то больно его ударил. Задумавшись, он налетел на седого, высохшего и скорченного слепого старика, который, ругаясь, огрел его тростью. Старик выглядел седым прозрачным облаком дыма, так он был стар и худ, при этом он был зол и энергичен. Тоя поразил вид человека, который не собирается умирать даже когда все к тому идет. Он почему-то представил, сколько проблем пришлось решать этому человеку. Сколько близких у него уже умерло. Скольким болезням ему приходится сопротивляться. Скольким препятствиям – не имея зрения. А из него хлещет жажда жизни. Старик максимально уверенно для слепого поковылял дальше, ощупывая мир тростью. Той запоздало и с неожиданной страстью сказал ему вслед: «Простите меня! Простите!» и пошел домой.
PARANOIA
Ее звали красивым именем Эва, она была энергичной и предприимчивой, и слишком торопилась провернуть удачную сделку, а потому слишком быстро вышла замуж, как ей казалось, неплохо. Ее красота, энергия и живость влекли к ней людей, поэтому ее взрослый и состоявшийся муж, большой бизнесмен, постарался ликвидировать и людей вокруг, и то что их в ней привлекало. Спустя 4 года Эва превратилась в хитрую параноидальную женщину с – если присмотреться – запуганным взглядом. Такие неочевидные следы от его ударов. Она боялась своего мужа и была как Джулия Робертс «В постели с врагом». Ее держали рядом с ним не только деньги и боязнь самостоятельности, но и его властное желание иметь ее рядом на его условиях. Прошло несколько лет тирании, прежде чем она решила сбежать. Она разработала план. Тайно откладывала деньги. Относила подруге дорогие зимние вещи. Была покладистой, чтоб не вызывать подозрений. Но подозрения все равно были. Ей казалось, что муж видит ее насквозь. Что знает о ее плане и выжидает момент, чтоб поймать ее при попытке бегства. Когда у нее все было подготовлено и муж удачно уехал на несколько дней, Эва решилась. Нужно было, чтоб никто не знал где ее искать, уехать в тайное убежище к друзьям, где можно будет переждать первое время его поисков. И вдруг на Эву накатила паника. Телефонный звонок – ошиблись номером – показался ей подозрительным. Ей стало казаться, что за ней следят. Прежде, чем вывозить вещи, нужно убедиться, что муж не приставил к ней слежку – решила она. Эва надела темные очки, чтоб скрыть тревожный взгляд, и пошла в магазин с чувством, что она девушка Джеймса Бонда. По пути у нее жутко колотилось сердце; возможно, она идет сюда в последний раз. В супермаркете она убедилась, что за ней хвост. Вот тот, мужчина с кукурузными хлопьями. Она переместилась в отдел «молоко» – он, через минуту, тоже. Она свернула в отдел детских товаров – уж тут-то что делать мужчине с холостяцкими завтраками? Через пару минут «хвост» появился среди памперсов. У Эвы упало сердце, перехватило дыхание и жгучий огонь ударил в глаза. Мужчина достал мобильный. Эва напряглась. «Малыш, какие ты говорила взять памперсы, я забыл?» Эва подумала, до чего она докатилась, и ей стало совсем нехорошо. Она села на пол и разрыдалась. Она не могла остановиться. Что с ней такое происходит? Она сидела между стеллажей на кафеле и рыдала взахлеб, глядя на баночки с детским питанием, когда до нее дошла ужасная догадка. Эва встала, как зомби пошла в аптеку и купила тест. Через 15 минут в ванной дома, из которого она намеревалась бежать, она была определенно беременна.
MANIAC
Он сам не заметил, как это произошло. Ну, конечно, было такое, что ты смотришь поутру на себя в зеркало, и видишь мешки под глазами – ну, вчера было выпито… или там с женщиной вдруг не вышло – ну, опять-таки, выпито было… ну или печень даст о себе знать, ну так выпито же было дай бог за всю жизнь… Но чтоб вот так вот – раз! – и ты понимаешь, что стал старым – такого с ним прежде не было. И это было ужасно. Он смотрел на свои руки и видел как они стареют; кожа покрылась пигментными пятнами, эти морщины уже явно не со сна, его молодой мозг отказывался принимать это новое старое тело с его признаками, отказывался принимать идею смерти и факт старения – это как отказываться от факта того, что ты падаешь в самолете, сидя в самолетном кресле. Это было ужасно. Ни алкоголь, ни кокаин, ни секс, ни мастурбация не давали никакого забвения. Всякий раз тело реагировало так, чтобы напомнить ему об этом. Ты стар. Ты больная развалина. Ты когда-нибудь – уже скоро — умрешь. Разными способами он сбегал от тоски и возвращался с еще большей тоской. Он смотрел на молоденьких девушек и совсем девочек, сидя в кафе у окна, или в парке, вожделел всех их и с ужасом думал, что он уже будет гнить в земле, когда их тела достигнут расцвета и кто-то другой, молодой, не он, будет обладать ими. Он сходил с ума. Он подглядывал. Он мастурбировал. Он разглядывал себя в зеркале. Он не мог отвязаться от навязчивой идеи. От страха. Он хотел жить вечно. Когда он понял, что ничего не помогает забыться и что другого выхода нет, он стал набрасывать план. Записывать. Он писал, писал, писал, писал, пил, трахал, нюхал, трахал, спал, ел, писал писал писал писал писал писал писал писал. Это было очредное помутнение в поисках просветления. Он не знал чем это кончится, кроме смерти, он не знал ничего, кроме того, что он не хотел умирать. Однажды он проснулся после очередной тяжелой ночи. Голова гудела. Тело ломило. Кожа сухая, стареющая. На столе лежала завершенная рукопись. «Возможность острова». Мишель Уэльбек.
LEAVE ME NOW
Ее звали Лора и она работала врачом в онкоцентре. Она грустно шутила, что пилоты умирают от катастроф, подводники от воды, а онкологи от рака. Это нормально. Но Лора не умирала от рака. Она умирала от любви к раковому больному. И поскольку он умирал, она умирала вместе с ним. Если в конце концов все умрут, а любовь будет жить вечно, как же она будет жить одна? – не унималась Лора. Она была оптимистом и пыталась стойко принимать особенности своей работы. Но когда любовь пришла к ней в лице человека с ограниченным сроком жизни, она раз и навсегда погрустнела и ужасно похорошела. Лора была грустно-веселым прекрасным ангелом смерти в этом санатории для смертников, и как-то даже не задумывалась сменить профессию. Молодой мужчина, который был вполне ответно влюблен в Лору – а в нее нельзя было не влюбиться – тоже грустно шутил, что они – редкая пара, чья любовь переживет их; у остальных она успевает пройти.
Лора думала, что у нее много сил, до тех пор, пока он не начал гаснуть день ото дня. Тогда на смену силе и любви пришел страх и ненависть. Она боялась, что ее не будет рядом с ним в последний момент и боялась, что она окажется рядом и увидит это. Она боялась подать вид как ей больно, и боялась не подавать виду, чтобы ее безразличие не ранило его. Она боялась, что не полюбит больше никого никогда так сильно – и боялась, что полюбит. Она боялась так много всего, что измучилась и стала ненавидеть его. За то, что ему так больно, и он своей болью делает так больно ей. За то, что он один и она не может быть с ним в его ужасе, и за то, что он оставляет ее одну. Она так измучилась, что захотела, чтобы все это уже поскорее кончилось. За одну ночь, когда ему стало совсем плохо и его подключили к аппарату жизнеобеспечения, Лора превратилась в серую тень. Он ничего не сказал ей перед тем, как впасть в кому – он сделал это незапланированно. И она даже не знала, что ей больше хочется – услышать его последнее «я буду любить тебя всегда», или чтобы «всегда» уже наступило. Она знала, что шансов, что он очнется – крайне мало, и что так он умрет спокойно и без боли.И как-то ночью, когда как любимая женщина и врач, она караулила его почти уже вечный сон, она вышла из палаты с пустым и серым, но наконец расслабленным лицом. Аппарат она только что отключила.
DEEP END
Она была звездой, а он ее сделал. Он дал ей все: уверенность в своих силах, вдохновение, студию, спонсоров, пиар, популярность, имя, будущее. Она боготворила его и отдала ему всю себя, метафорически и физически. Он лучше нее знал, что ей нужно от жизни – какие гонорары, какое сценическое оборудование, какие номера в гостиницах, минеральную воду на сцене, цветы в гримерке, какие издания для интервью, какие ракурсы для съемки, какие костюмы, какие легенды, какие взгляды на жизнь, цели, творческие планы, темы для песен – он знал о ней всё. Она ему доверяла, потому что не знала о себе ничего, потому что нашелся кто-то, кто знал ее лучше нее самой. Это чувство завораживало.
Так прошло несколько фантастических лет. Потом она выросла и что-то изменилось. Он и раньше исправлял ее ответы в интервью, но теперь это выводило ее из себя. Он и раньше запрещал ей есть фастфуд и сладкое, гонял на тренировки – теперь всякий раз, когда она проезжала мимо «Макдональдс», у нее случался бунтарский приступ страсти по гамбургерам. Она не могла слышать его наставлений о том, с кем ей стоит поддерживать связи, с кем из враждебной тусовки ни в каком случае нельзя дружить; она не хотела секса с ним, как не хотела больше никакой формы подчинения. Она не хотела быть неблагодарной, хотела бы думать что любит его, но не могла. Она не капризничала как звезда и не устраивала сцен – у нее не было на это права. Когда однажды она попыталсь возразить ему, чтобы он не писал за нее ответы интервью, не подписывал свои мысли ее именем, он мягко ответил:
– Детка, юридически, твое имя – мое. Я могу распоряжаться им как угодно.
Так что у нее не было ничего и это ее убивало. Однажды на репетиции она расплакалась в гримерке и призналась в этом своему музыканту, который и так понимал что к чему.
– Он владеет всем, что у меня есть, мной самой. Моей свободой и моим воздухом. Я сама виновата. Но я хочу, чтобы его не было.
Музыкант выдохнул струю дыма и спокойно сказал:
– Теоретически, ты можешь его убить. Но вообще-то, человек, которым он владеет – это какой-то другой человек. Не ты. Не та ты, что я знаю. Ты – свободна идти куда хочешь. Ты-то тут причем?
SILENCE
Он был уже немолодой человек и для простого шофера очень неплохо устроился. Так думали все его приятели, и жена, и даже дети. Он работал водителем прокатного лимузина и праздник в его жизни случался довольно часто. Свадьбы, приезжие звезды, вечеринки, презентации и просто кутеж – все это почему-то нуждалось в большой белой машине, которая не так-то просто вписывалась в стандартные повороты. На то он и лимузин, чтобы не вписываться в обыденность. Но по обратную сторону этого праздника был он, простой шофер и, слава богу, у него было стекло, которым он мог попытаться отгородиться. Ибо он ненавидел праздники. Не потому, что он был несчастлив и одинок, и вид чужого счастья выводил его из себя. Его выводили из себя люди. Напыщенные свадьбы. Подростки, пьющие из горла шампанское и орущие в окно непристойности пешеходам. Идиоты, которые нюхают кокаин, и шлюхи, которые делают им минет на заднем сиденьи, насмотревшись гангстерских фильмов. Каждый божий день он наблюдал глупость и пафос людей, которые берут напрокат дурацкую большую машину. Он ненавидел свою работу, которая обязывала его молча обслуживать всякую шваль и не реагировать – что бы ни происходило в салоне. Частенько, в разгар чужого праздника, когда его клиенты расходились не на шутку, он с упоением представлял себе как он – как в клипе у Мадонны – разбивает эту гребаную машину вместе с ними со всеми к чертовой матери. Но машина большая, ее так просто не разобъешь, чтобы сразу всех – разве что с моста. Фанатазируя, он смеялся в усы и так снимал напряжение. И молчал. Молчал совсем, будто немой. Ведь все считали, что он хорошо устроился. Да и он это понимал, в его-то возрасте.
VOICETOY
Зоя была неглупа и хороша собой. Она приехала из провинции, не поступила на журфак, но собиралась поднакопить денег, нанять репетиторов и попытаться еще. Правда потом ей стало не до этого. Но она расчитывала рано или поздно неплохо устроиться в жизни. Она была хороша, на нее был спрос у мужчин. Поскольку она была умна и имела цель, то не стала размениваться и оказалась в обойме у Листермана. Высокооплачиваемая консумация и все такое. Однажды ее выбрал в каталоге vip-клиент. Когда она и увидела это умное породистое высокомерное лицо, которое и раньше видела в телевизоре и в журналах, ее внутренний голос сказал ей «это оно», имея ввиду тот самый шанс, что выпадает каждой девушке. Она должна была стать его спутницей на публичном медийном мероприятии – все это время она представляла, что они и в самом деле пара, и очень старалась ему понравится. И понравилась. Она не обязана была с ним спать, но она хотела. Чтобы узнать его максимально близко. Он оказался немного странным – эмоционально очень холодным. Словно заколдованный Кай, думала Зоя, глядя на его лицо в голубоватом свечении плазмы, мечтая, чтобы он позвал ее вновь. А она бы растопила его ледяное сердце.
Он позвал. Но если для нее это были свидания, то для него – развлечение. Зое хотелось быть для него кем-то большим, чем сексуальная игрушка, но она ничего не знала о нем, кроме его сексуальных предпочтений и того, что писали в журналах. Однажды она осмелилась: «Я хочу узнать тебя на самом деле.» Он отрезвил ее: «Ты? А кто ты такая?». Этим он уязвил ее и заставил опомниться: и правда, кто она? Девушка по вызову. Больше она не делала попыток сблизиться с тем, с кем была так близка. Она страдала. Думала, что если он все же выбрал ее, то, может, у нее есть шансы? Способен ли он вообще любить? Искала способ проникнуть если уж не в сердце, то в его голову. Тогда она отправила ему e-mail, который сочиняла неделю. Представилась журналисткой, сказала, что знает, как трудно добиться его интервью, и предложила пари. Она шлет ему список вопросов и, если ей удастся удивить его, он ответит. Если нет, может о ней забыть. Она сыграла на том немногом, что знала о нем. Он не только ответил на вопросы интервью, но и предложил встретиться. Сказал, что давно не встречал женщины, которая бы так мыслила. Профессиональный интерес, сказал он. Она сослалась на занятость и отказалась. Тем не менее, они стали переписываться, продолжая встречаться за деньги. Через месяц его любопытство было столь велико, что он предложил ей сделку: встреча в оффлайне в обмен на работу в его команде. Там был PS: если они понравятся друг другу, встреча получает статус свидания. Получив это предложение, Зоя и ее внутренний голос долго сидели у ноутбука, озадаченные, и курили.
HUMAN’S EXECUTER
Он был выдающимся ученым. Работал на грани генетики и социальной психологии. Получал научные степени и правительственные гранты, писал научные работы и читал лекции. Целью его изысканий было генетическое моделирование человеческого поведения или что-то вроде того. Мало кто знал, что двигало им, кроме научного азарта. Он считал, человечество ущербным, предсказуемым и примитивным. Не использующим свой потенциал. Продажным и жадным. Жестоким. Порочным. Он хотел найти способ изъять зло на генетическом уровне. Вывести совершенного человека. Эти утопические идеи, конечно, не звучали в научном контексте, но его исследования касались интересов разных влиятельных организаций. Это было будущее – возможность «вывести» идеального, управляемого, этически благонадежного гражданина социума, потребителя и работника. Что-то типа «Заводного апельсина». Кроме работы у него была только одна слабость – жена. Он влюбился в 12-летнюю дочь одного из коллег и ждал ее всю жизнь. Выросшая в семье ученого, она привыкла к одержимости мужчины работой, ей льстило, что такой взрослый мужчина, большой ученый, боготворит ее. Она вышла за него замуж, а после нескольких лет брака почувствовала себя очень одиноко. Она уделял ей мало времени, у них подолгу не бывало секса, не было детей, он старел, она взрослела и ей нужно было что-то другое, чем быть ассистентом гения. Она не хотела предавать его, имея других мужчин, и тогда подняла вопрос о ребенке. Тогда он сказал, что человечество слишком уродливо, а уроды не должны размножаться. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами – это он всерьез? – Абсолютно. – И он ударился в пространные объяснения своих теорий. Она странно смотрела на него, думая о своем. Когда он пришел ночью домой, ее вещей не было. Она оставила записку, как обычно, когда делала для него рабочие заметки.
«Обдумать:
1. женские особи человеческого вида имеют генетический дефект: не выживают в утопиях.
2. генетическое оружие – лучший способ воздействия на человечество.
3. ты и правда моральный урод.»
Он перечитал текст и пожал плечами. Он не мог понять, что не так. Он ничего не чувствовал.
